Дверь в чужую осень (сборник) - Страница 41

Ну, давайте по порядку. Случилась эта история летом сорок третьего, более чем за год до освобождения Белоруссии. Я к тому времени партизанил с осени сорок первого, был на хорошем счету. Однажды меня и определили в группу с узкой, так сказать, специализацией: как разведчики или подрывники. Только занимались мы совершенно другим — чтобы взять «языка», перехватывали по дорогам одиночных немецких мотоциклистов, попадались и такие. Методика была не особенно хитрая: к двум деревянным плашечкам, коротким доскам, надежно крепится стальная проволока. У нас тогда были два набора: для ночного времени, там проволока крашена черной краской, а для дневного — обыкновенная. Мы ее, протянув по земле, либо надежно маскировали землей и пылью, либо, если не было такой возможности, выкладывали открыто: не натягивая, так, чтобы лежала колечками и нисколечко не походила на растяжку от мины или гранаты. Лежит себе поперек дороги вроде бы безопасный на вид кусок поволоки, мало ли что по дорогам валялось в ту пору… И срабатывала уловка пару раз.

Километрах в пятнадцати от расположения отряда была довольно большая деревня. До того времени там торчали лишь два взвода немецкой пехоты и с полдюжины «бобиков» — полицаев. Сидели тихонечко! Как мыши под метлой. Ничего не стоило с нашими силами устроить ночью налет и перебить всех к чертовой матери. Однако мы по согласию с вышестоящим командованием все это время применяли ту тактику, какой придерживается матерый волк: никогда не режет деревенскую скотину поблизости от своего логова, где надолго обосновался, уходит подальше. Так гораздо труднее его логово обнаружить. Вот и мы действовали точно так же, и до определенного времени все шло гладко, искали нас где угодно, только не там, где отряд базировался.

А потом нам пришел приказ: требуется «язык». Мы и сами от нашей разведки знали, что к чему: в деревню немцы вдруг перебросили свою мотоциклетную часть: прикидывая, что-то вроде отдельного батальона. И по дорогам, как быстро удалось узнать, стали (в основном днем, но иногда и ночью) проскакивать одиночные мотоциклисты. Вообще, обычные немцы, если только это не ягд-команда, леса боялись и малыми силами туда не лазили, в одиночку не раскатывали без крайней необходимости. Но тут для нас сложились благоприятные обстоятельства: во-первых, наши в тех местах, как я уже говорил, себя не проявляли и немцев такое положение дел чуточку убаюкивало, расслабляло поневоле. Во-вторых, как потом выяснилось, мотоциклистов этих перебросили аж из Дании. Ну, их проинструктировали, конечно, касательно партизан, но одно дело инструкции и совсем другое — живой опыт. Дания — страна маленькая, равнинная, практически безлесная, там попросту негде скрываться партизанам Подполье у них было, но действовало исключительно в населенных пунктах. Так что у этих немцев попросту не было ни малейшего опыта пребывания в партизанских местах. Что нам было только на руку.

На больших дорогах и у рельсовых путей немцы старательно вырубали лес на обе стороны на довольно широком пространстве, чтобы, насколько возможно, обезопаситься от подрывников и засад. Но из той деревни в райцентр с большим немецким гарнизоном вела проселочная дорога, узкая, такая, что двум грузовикам порой и не разъехаться. Таких стежек было превеликое множество, и вырубать лес у каждой попросту не нашлось бы сил…

Дважды нашей команде удавалось взять одиночных мотоциклистов. С первым немного не повезло — шел на большой скорости, когда мы резко растянули проволоку с двух сторон, немец на нее налетел грудью, как мы и рассчитывали, но грянулся оземь так, что сломал шею. Зато во второй раз прошло удачнее: ехал он гораздо медленнее, чем тот, первый, с седла его снесло довольно аккуратно, так что взяли мы его живым и не поломанным, ну, а того, что сидел в коляске, кончили — был, как и из «зольдбуха», то есть солдатской книжки потом выяснилось, волком битым, еще когда мотоцикл понесло в кусты, схватился за пулемет, вот и пришлось окоротить…

Обстановка для нас сложилась самая благоприятная: полнолуние, хоть иголки собирай, небо ясное, дорога не особенно укатанная, так что хватило песку и пыли как следует присыпать проволоку. Так что позицию мы заняли и стали ждать. Роли, как всегда, распределены заранее: мы с Петром, закинув оружие за спину, держим с двух сторон дороги дощечки, а Стах с Андреем с автоматами наготове нас прикрывают.

Ждали где-то около часа. Потом со стороны села послышалось тарахтенье — судя по звуку, наша дичь — одиночный мотоциклист. Позицию мы заняли такую, чтоб дорога с нее хорошо просматривалась на обе стороны, и потому увидели его издали: точно, одиночка, в коляске закреплен ручной пулемет, но она пустая, без пассажира. «Датчанин», чтоб его, не бит жизнью как следует…

На моих трофейных покрытые фосфором стрелки как раз показывали полночь. Со стороны села метрах в двадцати от нас, дорога ныряла вниз — ложбина, а за ней довольно крутой подъем. Специально мы выбрали такое место: с одной стороны на подъеме он обязательно резко газанет, с другой, даже если и попадется особенно остроглазый, выскакивая на подъем, не станет особенно присматриваться к дороге, не углядит, пусть и хорошо присыпанную, проволоку — был у нас случай, когда один такой все же углядел, тормознул и стал разворачиваться, пришлось положить на месте…

Ну конечно, он газанул, идя на подъем. Мы с Петром, когда наступил подходящий момент, почти одновременно вздернули проволоку, натянули быстренько обмотав несколько витков вокруг деревьев — чтобы дощечки из рук не вырвало…